Леонид Печатников о реформе системы здравоохранения
Реформа системы здравоохранения, которую мы наблюдаем в настоящее время в Москве, вызывает неоднозначную реакцию и у врачей, и у населения. Об этом рассказывает заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников.
- Леонид Михайлович, в чем смысл проводимых реформ и за чей счет проводятся все эти преобразования?
- Сегодня мы живем в тот самый период, который проклинают китайцы, говоря, что самое трудное время — это время перемен. Действительно, за последние несколько лет система здравоохранения подверглась существенному реформированию. Причин для этого было много. В основном они носили объективный характер. Я понимаю, что с высот чиновничьих постов все кажется лучше, чем на самом деле. Но поскольку чиновник я молодой и всю жизнь пролечил людей, то среди моих друзей — в основном, люди, работающие «на земле». И от них я получаю информацию, что, несмотря на серьезные сложности, которые испытывают медицинские работники в связи с реформами, тем не менее, люди, которые реально хотят работать, сегодня получили гораздо больше возможностей и для работы, и для заработка.
В Москве все реформы и в здравоохранении, и в образовании проводятся на деньги московского налогоплательщика. Когда мы даем клятву Гиппократа, мы берем на себя обязательства не перед своими коллегами, а перед пациентами. И мы, наверное, движемся в правильном направлении, хотя, конечно, я понимаю, что за 2–3 года не решишь всех проблем, накопленных в течение десятилетий.
- Реформы должны быть направлены на улучшение ситуации. Почему же в столичных поликлиниках стало труднее попасть к врачам? Если раньше к терапевту можно было записаться за 2–4 дня, то теперь — за 2 недели? А к узким специалистам можно теперь попасть только через терапевта. И как это долго будет продолжаться?
- Согласно программе государственных гарантий, сегодня очередь к терапевту должна занимать не более 7 дней в плановом порядке, в экстренном порядке пациент должен попадать на прием в этот же день.
Что касается доступа к узким специалистам, то на самом деле мы здесь ничего не придумываем, все уже придумано до нас. Ведь зачем нужен этот «терапевтический фильтр»? Очень часто человек приходит в поликлинику и говорит: «Мне нужно к кардиологу, потому что у меня боли в области сердца». Его записывают к кардиологу. Кардиолог его осматривает, делает ему электрокардиограмму, внимательнейшим образом изучает ее и говорит: «У вас с сердцем все в порядке, у вас остеохондроз грудного отдела позвоночника. Поэтому у вас боли, а не от сердца». А в этот момент человек в предынфарктном состоянии с реальной стенокардией сидит в коридоре и ждет, пока человек, который по своему разумению решил, что он должен пойти к кардиологу, не выйдет от кардиолога. Поэтому во всем мире существует «терапевтический фильтр». Терапевт должен определить, к какому узкому специалисту, если это необходимо, нужно направить пациента, поскольку кашель — это не всегда пульманолог, а боль в области сердца — это отнюдь не всегда кардиолог.
- В отношении первичных больных все понятно, и визит к терапевту вполне оправдан. Но почему через терапевтический фильтр снова и снова должны проходить хронические больные, чтобы попасть к узким специалистам?
- Хронические больные должны обращаться напрямую к врачам-специалистам. Если их заставляют заходить к специалистам через терапевта, то это полностью противоречит Приказу Департамента здравоохранения города Москвы.
Если человек прошел первичный терапевтический фильтр, попал к кардиологу, и кардиолог подтвердил, что у него кардиологическое заболевание, и взял его на диспансерный учет, ходить к терапевту больше не надо.
Если где-то хронические больные не могут попасть к профильным специалистам, не посетив терапевта, главных врачей таких поликлиник надо снимать с работы, потому что они дискредитируют то, что делает Департамент здравоохранения города Москвы.
Либо они чего-то не понимают, тогда они не совсем здоровы, потому что мы это 10 раз уже проходили, либо они делают это специально. В любом случае они не должны возглавлять лечебное учреждение. У нас, слава Богу, на занятие этой должности очередь стоит.
- Проблема и в том, что в поликлиниках не хватает терапевтов, что также затрудняет доступ к медицинской помощи…
- Безусловно, проблема есть. Терапевтов в поликлиниках действительно мало, их явно не хватает. Но зато у нас профицит этих врачей в больницах. Их там настолько много, что непонятно, что они там делают. Сейчас начался постепенный, медленный исход врачей из стационаров. Но это явление уже приобрело серьезный характер. Врачи, которые понимают смысл того, что происходит, начинают переходить из стационаров в поликлиники, которые сегодня уже по-другому оснащены, там работать уже профессионально интересно.
И самое главное, если они хотят, они могут пройти бесплатное переобучение. К примеру, у нас очень много дерматологов, им некуда деваться. Мы за свой счет их переучиваем, и они вполне могут работать врачами-терапевтами в поликлиниках — врачами общей практики, как это называется во всем мире. Это сложный процесс, но он пошел. Поэтому, как только терапевтов в поликлиниках будет достаточно, то этого терапевтического фильтра никто не заметит. А врачи узкой специализации должны заниматься только своей специализацией, и не заниматься отсевом больных, которые попали к ним по ошибке.
- Нередко бывает и так, что для визита к узкому специалисту, берешь талон к терапевту, недели две ждешь приема, а, попав на прием, оказывается, что у терапевта кончились талоны к нужному специалисту, и он говорит: «Ты оставь телефон, мы тебе позвоним, когда появятся талоны». И ожидание затягивается еще на несколько недель…
- Такой проблемы существовать не должно, и мы будем с этим бороться. Дело в том, что прежде чем направить к пациента к узкому специалисту, терапевт должен назначить нужное обследование, и он имеет для этого достаточную квалификацию. Поверьте, что 70% проблем терапевтического характера терапевт может решить сам, без всяких узких специалистов. Если он это делать не в состоянии, то таким врачам вообще нечего делать в своей профессии.
Поэтому если возникают такие проблемы, то я бы хотел о них знать. Для этого у нас есть горячая линия.
Светлана Белостоцкая
